До свиданья, пери, до свиданья.

Пусть не смог я двери отпереть,

Ты дала красивое страданье,

Про тебя на родине мне петь.

До свиданья, пери, до свиданья.

(Сергей Есенин. “Персидские мотивы”)

* * *

Никогда ты не был на Босфоре,

Ну а я – в России не бывала.

Ночи спят в моем печальном взоре,

А в твоем – голубизна кинжала.

Если б видел ты мои ресницы,

Ты меня увез бы из темницы.

Перед шахом я танцую розой,

Я пытаюсь улететь в том смерче,

Но скользят мои шелка и слезы,

Жемчуг туго оплетает плечи.

Если б видел ты кудрей лавины,

Ты воспел бы все мои слезины.

Всех моложе я в гареме этом,

Но, высокого безумья ради,

В темных розах этим алым летом

Я читаю затаясь Саади.

Если б знал о вдохновенном часе,

Ты меня умчал бы на Пегасе!

* * *

Я, чадрою прикрываясь черной,

Между роз блуждаю и фонтанов.

Я ни разу не была влюбленной,

Не бродила в поле средь туманов.

На твои стихи душой наткнулась,

Как на сабли остриё средь ночи.

То ли вновь родилась, то ль проснулась,

И чадры чернее стали очи.

Между нами – расстояний ветер,

И почти что – целое столетье!

Я пройду сквозь евнухов, как ведьма.

Из сераля выскользну я рысью,

Разобью, как зеркало, я Время,

Молнией сверкну над русой высью!

И за то мгновенное свиданье

(Помнишь, я приснилась? Сон в Рязани...)

Я умру, как молнии сверканье,

Розой снега брошусь в ваши сани!

* * *

Сегодня я в воду смотрелась,

Над башней зарница алелась.

Опять будет днем лютый зной.

В беседке засну вырезной.

И ветер, одеждой играя,

Увидит, что я – молодая.

Мне в грезах привидится рожь,

И север, и месяца нож...

И смолью прольется коса,

Как ночь на созвездья овса...

* * *

Разобью кувшин с вином багряным,

Разорву чадру ночной луне.

Покажите мне в росе поляны!

Кто такая – эта Шаганэ?

В черноте моих кудрей дремучих

Роза красная огнем дрожит.

Вырез губ моих – шайтана мучит,

Глаз мольба – и Ангела пронзит!

Я бегу сквозь розы, я сгораю,

И звенят браслеты, шелк летит!

Винограда гроздь ножом срезаю –

Только жажды он не утолит...

О, Господь, воистину – безумна!

Что метаться в ревности огне?

Уж давно спят травы изумрудно

На могиле нежной Шаганэ...

* * *

Умела для шаха читать я поэтов –

Уж моду такую заводят серали.

Читала подряд и наткнулась на это –

Стихи твои сердце цветком разорвали!

И плакала я о стране синеокой,

О белых березах России далекой,

Что ты –

не увидишь вовек мои взоры!

Что в танце –

я легче самой Айседоры!

* * *

Поняла – не вырваться из плена.

Если вырвусь – то куда бежать?

Где же тот, что не ударит гневно,

Паранджой не станет удушать?

Поднялась на башню – воли плавность...

А внизу –

роз

пышная

кровавость...

* * *

Уронила яблоко я с башни –

Раскололось в белых брызгах гнева.

Я – не надкусила, я – не Ева!

Птицей быть хочу,

Но в Рай летящей!

* * *

Не умею я петь в хороводе

И в стогах медоплавных вздыхать.

Мой наряд необычен и, вроде,

Я умею не греть, а сжигать.

Да и ревность сдержать я не в силах,

Да и танец мой – вихрю подстать.

Я не то и не так полюбила:

Я одна в горной речке – воспять!

Из родимой волны, через мглу,

Я, как рыбка стальная,

сжимаясь в стрелу, –

Цель сражу!

Или – врежусь в скалу...

* * *

Шах меня жемчужиной хранит,

Он смеется над печалью русой,

Полумесяцы моих укусов

Он, как ласку девственницы, чтит.

Млеет он, когда танцую гневно

И, шутя, своей косой душу...

Но в тот миг я чую несомненно –

Не повелеваю, а служу!

О, Господь, вдруг все же задушу?!

* * *

Золотом осыпал шах,

Сказала: “Мало!”

Жемчугом осыпал –

Зарыдала!

Топнула ногой:

“О, шах! Ты – беден!”

И впервые стал он –

Робок, бледен.

* * *

Жёны старшие сказали: “Видит Бог –

Ты красива, но тебя глупее нет!”

Я за клевера засушенный цветок

Подарила тайно евнуху браслет.

Но рассыпался неведомый цветок,

Словно золота печальный завиток...

Это золото – затмило белый свет!

Пусть он катится к шайтану, мой браслет!

* * *

Он вошел мне в комнату один:

- Что за книга?

- “Идиот”, мой господин...

Розою плеснул вино в бокал.

Танцевать босою приказал!

Танцевала люто, как змея:

В стон – браслеты, шепоты в шелках...

Смертна, шах!

Но и – смертельна я!

* * *

Двенадцать жен меня жалели хмуро:

“Ты о России бредишь? Ну и дура!

А мы прабабок ужас не забыли,

Нас васильковой синевой не тронешь –

Одну, такую, в Волге утопили!

Ты свадьбу Разинскую, дура, помнишь?”

Кричала им: “Вы глупые созданья!

Княжна была всевластной,

хоть чуть-чуть...

Я за глоток высокого страданья

Желаю в дикой Волге утонуть!”

Всех жен ожгла я шепотом горячим:

“О персиянке Русь мольбы не прячет

И до сих пор о ней поет и плачет...”

* * *

Какая высь и чистота!

И красота печали.

Ну а у нас – Луна не та,

Ей любы – лишь серали.

Ей до души – и дела нет,

До ревности кинжальной!

Лишь любит бедер полусвет

Среди темницы спальной.

* * *

Он сказал: “Продам тебя в Рязань!”

Я сказала: “Господин, отстань!

Мой прекрасноликий господин,

Мне в Рязани нравился один...

И за это – был он там убит,

Мне об этом сердце говорит...”

Смех у господина ножевой:

“Да, убит. Увы – из-за другой!”

* * *

Пройдут года, меня не станет.

И будут нравы уж не те!

Но Красоте и Чистоте,

И Верности – моей мечте! –

Любовь молиться не устанет.

* * *

Шах свободу дал мне:

“Птицей будешь!

Но – вернись, дверей не закрываю”.

“Я вернусь. Быть пленницей желаю,

Но единой! А не розой с краю...

О, Господь, ужель меня осудишь?”

И пошла я, превращаясь в птицу!

Вслед за мною –

Шах послал убийцу...

* * *

Помяни, прохожий, девьи муки.

Чистый свет – нет силы превозмочь!

Лебедино изломаю руки

И звездой растаю в эту ночь...

Ты пойдешь по полю ранью вербной,

Вдруг печаль зарежет без ножа,

И туман помлится девой нежной,

От снегов и севера дрожа –

То не призрак, а моя душа...

На снегах узрев мой легкий след,

Помяни, летящую на Свет!

17 – 18 июля 1994 © Tatiana Smertina